странностью мира окружена, озадачена. не решается задача:
кто/кому/зачем/почему. веткой кленовой тянусь к лицу твоему – солнце.
мадерой крымской кровь моя венами бродит - каплю на язык,
каплю в ладонь, по линии любви стекаешь. в огонь бросаешь
старые вещи/иконы со стёртыми ликами/школьные тетради/письма/сердца.
леплю из глины синей твои глаза/руки, из красной – твоё тело.
какое мне дело до проблем вчерашнего дня. боюсь. петля
из старой верёвки ещё крепкой на полке среди игрушек.
*меня не будет в твоих стихах/снах. душит/болит, всё ещё болит нутро,
сожжённое эссенцией твоей нелюбви. помнишь, фотографировала ты
губы/язык другой, ласкающей твоё лоно под твои стоны, а вечером
возвращалась домой - ко мне, уставшей, не живой, жаловалась
на этот мир и ложилась спать в нашу кровать.*
а утро не хочет отпускать, требует – пиши, если не хочешь лгать,
греши – иначе, зачем жить,
зачем вино, если его не пить,
зачем любовь, если не любить.
глиняный образ рассыпался – прах, то, что было. что будет – страх
не пускает к тебе, бьёт ударами двести двадцать. рвёт.
двадцать – возраст радости и огня. мало осталось лет на поиски тебя.
нет – свобода равна нулю. знаешь, тех, кого люблю – отпускаю,
как белых птиц из рук, подбрасываю в небо. они чертят круг
надо мной и летят в дома, другие. я знаю – тебя не было ещё. зима.
обнимает за плечи. я не жду.
просто рисую ветер и траву…
08.10.09