Ф.Г. Лорка Ключ
Ключ в долинных сумерках вечерних
Сам воспевал своё теченье.
В пространстве том дождей сезонных
Тонуло сердце.
О, кто постичь сумеет песнь стремнины водной,
Что рождена в цепях с истоком?
В стихах раскроет ту запредельность,
Ту сокровенность,
Что взглядам тайны несёт духовность
Мелодий нежных, энергий силу…?
Под тенью грузной стихов пустынных
Ключ воспевал и я пытался
Найти тропу в том превосходстве,
Как превосходный стихотворец,
Но моё сердце не уловило
Той песни клада.
Эпох теченьем на травах спящих
Сияли крошечные звёзды,
Подобно зарождению планет,
Земли в зачатии безгрешном.
Столетний тополь, что рос в долине,
Купался в бликах серебристых.
Возникновеньем драгоценным
Обобщая краткость лета,
В его прекрасном стремленье к небу.
Песнь ключа в том полумраке
Звучала ритмом мне не понятным.
Каким столь осмотрительным рассветом
Сложена та азбука была?
И смогут ли уста произнести
Составленное слово из тех букв?
Насколько далека от нас их участь?
Моё бессмысленное сердце
И чувственность виска углём затлели!
Грехом жестоким, морским приливом,
Оставив душу мою безбрежной.
И пламя сердца ослабло тут же,
Уж маяком ей не служило.
И я во тьме той сокровенной
Секретов водных не услышал.
Как человеку без разуменья
Одним лишь взглядом раскрыть ту тайну?
Почему таинственность загадки
Растенья, камни, насекомых не тревожит?
Не ощущают ужасающий тот мрак
У подножья гор деревьев корни?
Почему я свой лишь слышу голос?
А чистый ключ не говорит ни слова,
Которое понятно было б мне?
Вдруг моего виска вода коснулась,
Я ощутил, как воздух содрогнулся
И ветви силы внутренней качнулись.
Ты дерево! (сказал далёкий голос)
И хлынули потоком сверху звёзды
Оставив небо без единого пятна.
Я слился с тополем столетним
В прискорбии плачевном и в тревоге,
Как в испуге Дафна убегала от Аполлона,
Так я бежал от мрака и тоски.
Душа моя расправилась листвой,
Я ощутил огонь в моей крови
И превращенье её в сок древесный.
Слёзы масленичною смолой
Раздражая, слились с песнею ключа
И сердце, обжигая моё тело,
Теряя ценность, опустилось в корни.
Человеческие чувства вместе с болью
В тот же миг покинули меня.
Ясный ум охвачен был морозом,
От холода потрескивали ветви,
Ритм стиха я ощутил мне неизвестный,
Наслаждаясь дуновеньем ледяным.
Пульс новый ощутил, обдало жаром,
Теплом гнезда пристанище моё
Ласково осыпало меня
Припавшего безжизненно к земле.
Я ощутил труд полевой тысячи пчёл,
Как колокольчик пальцы уколол
И соты золотом живым так хитроумно
Природой старой спрятанные в недрах!
Пейзаж растаял, и земля исчезла.
Одно лишь небо оставалось надо мной.
И я услышал, как вздохнули горы,
Вдохновляя звёзды на подъём.
Коснуться ль мои листья лепестков
Таинственности нежной светлых вод?
Проникнут ли к тем песням мои корни,
Что драгоценностью в глубинах рождены?
Но тянулись мои листья к небесам,
Подражая бликам массе волн.
Они, блистая лезвием алмазным,
Тянулись к воспеванью синевы.
И я услышал вновь ключа кипенье,
Какое слышал я, когда был человеком.
Тем же временем струился светлый ключ,
Погружая меня в ту же неизвестность.
Обёрнутый туманом я стоял
Лицом к лазурной глубине, вздымая руки,
Что были только что огромными ветвями
До появленья утреннего света.
Я ощутил себя в тоске углём древесным,
В любви к родной земле я жаждал ветра,
Чтобы развеял он мою печаль.
Я каменной души услышал голос:
«Если не понятна песнь ключа,
Обломай все ветви мёртвые удачей!»
Боже, вырви из земли меня, прошу,
Вместе с погребённой тайной вод!
Склони их голос чрезмерно скрытный,
Пусть восхитительной волною вспыхнет он,
Вырвавшись на свет прекрасным пеньем,
И станет маяком для слов моих,
Им недостаёт всего лишь масла.
«Стань соловьем!» - услышал снова я
Голос, что терялся в отдаленье.
Хлынули потоком в небо звёзды,
Ночь, ожидающая их, раскрыла лоно
И блеск растаял их в её глубинах.