Был длинным путь, а путь любой –
увы, не дёшев.
Что их вело? Порыв? Любовь?
Горят подошвы.
Под скрип колёс, под шум дождя,
под плач метелей
брели куда глаза глядят –
и молодели.
Они почти забыли, как
живётся взрослым,
хоть на горбах два рюкзака,
набитых прошлым.
И, ставя шаг, как журавли,
как два подростка,
так до развязки и дошли,
до перекрёстка,
где завязали им глаза,
засыпав пылью,
решив зачем-то доказать:
они – слепые.
Москва ревела, словно зверь…
И ротозеи
всё ждали: как они теперь
пройдут по зебре,
толпа мусолила вопрос
с пивком имбирным:
как перейти им шесть полос –
и чтоб не сбили…
Но спрыгнул ангел с высоты
на парашюте,
с незрячих глаз сорвал бинты
белёсой жути,
и свет теперь в сознанье бьёт,
тугой и хлёсткий…
Два журавля пошли вперёд.
На перекрёсток.
17 мая 2008