Кто-то знал её брюнеткой, чье кресло стоит у окна,
Потом воронье крыло прогоняет хна,
Потом заливает весь ворох кудрей грязная седина.
Чужая страна… Она совершенно одна,
Но характер! Постоянно вводит в раздраженья грех
Смиренного клерка из ведомства социальных утех,
Она неугомоннее и требовательнее всех тех,
У кого он за долготерпенье имеет успех.
В это никто не верит, но она там была,
Где зубоврачебное кресло у окна, как скала,
Два квартала до моря, солнечная дорожка бела.
Ею брезгуют, но не отгоняют здесь от стола.
Странный у неё маразм, в дружбе с трясущейся головой,
Она помнит имя моей дочки, но муж для неё живой,
И свет скользит по одесским волнам по кривой,
И квартира в центре и дачный участок свой.
А ум, куда денешь ум, который и подл, и груб,
И сочится из неразличимых над подбородком губ.
Пациенты по записи, на участке рос старый дуб…
Старая жизнь - неизлечимый, не удаляемый зуб.