Язык мой обвивался черным бантом
Вкруг твоего точеного бедра.
Наделена ты, лживая, талантом
Вести меня до смертного одра.
Пытаясь крепкий узел развязать, я
Хрипя, как висельник, рыдая и плюясь,
Не был рожден для этого проклятья.
Откуда ты, незримая, взялась?
Мучительница грустная хранила,
Как непорочность – истово, ответ;
И, хмурясь, осторожно подносила
К устам моим отравленный стилет.