Немного света, маятник-фонарь,
чтоб высветить картонные фигурки,
под шум дождя из голубой мензурки,
под шорох крыльев дерева. Звонарь
ещё сойдёт по лестнице сюда
из светлого и звонкого оттуда
воскресной музыкой и крупной дрожью чуда –
всё отразит стоячая вода.
Ты вглядывайся, сколько хватит сил.
Звезда под веком тлеет и мерцает.
Уснувшие с открытыми сердцами
и ангелы, которых ты просил,
всю ночь стоят под окнами в саду
и ловят листья, вслушиваясь в звон их.
Как жалко их – бессмысленных, картонных.
Как жалко их – живых, на поводу
у ветра – унесёт, не отыскать.
Приснится сон о темноте кромешной,
о девочке заплаканной и нежной,
с прощальным поцелуем у виска.
Приснится сон и выпадет, как зуб
молочный. Не почувствуешь утраты,
что щеки солоны и губы сжаты,
что стёр ладонью тёплую слезу.
Потом услышишь медленное «доннн»,
густое, переливчатое тело,
как будто жизнь под ложечкой болело
и вылетело, вылетело вон.