Она скакала через лужи, осторожно, боясь задеть и разбить их хрупкую зеркальную поверхность, в лужах отражалось небо. Кончался август, теплые светлые дни все чаще перемежались дождливыми и прохладными. Но сегодняшний выдался на славу: над её маленьким Городом раскинулась высокая ясная синева; улиц, тихих, дремлющих, нежно касалось пастельное солнце; прозрачный воздух казался дрожащим от натяжения, разве что только не звенел. С самого утра всех и каждого не покидало ощущение, что если всего лишь немного внимательней прилядеться, чуть-чуть повнимательней, можно заметить призрачные силуэты лета и осени, застывших в задумчивости бок о бок, глядящих куда-то вдаль.
Она скакала и пела, на ходу придумывая слова для песен. Пела о всяческих важных глупостях: о толстом рыжем мурзике дремлющем в клумбе, о радостном стрекотаньи кузнечиков, о деловитых воронах и весело скачущих воробьях, о сдобных запахах из булошной на углу, о влажном прикосновении скользнувшего вдоль руки кленового листа. Да мало ли еще о чем можно петь в такой прекрасный день.
И тут, засмотревшись на чудесный витраж старого костела, того, что в Зеленом переулке, возле заросшего сада, она не рассчитав, плюхнулась точнехонько в самую большущую лужу. Даже вскрикнула от неожиданности. Брызги, брызги в разные стороны, вдребезги зеркальная гладь, легкое бежевое платье потяжелело и потемнело от воды.
- Ну, вот... - вздохнула она.
Резкий порыв ветра холодной ладонью хлестнул её по лицу и мокрым ногам, где-то звякнули стекла. Лужа и небо на глазах мрачнели. Солнечный день разлетался осколками зажигающихся лампочек.
- Ой... Что я натворила. Разбила-таки, клуша...
Ветер уже вовсю гудел, выл надрывно, с гнущихся от его напора деревьев, посыпались сухие веточки и труха. Мчащаяся армада туч за несколько минут затянула последние просветы. И вот в асфальт тяжелой дробью ударили первые капли.
Она взвизгнула, нырнула из переулка под густую сень сада, тот даже в такую непогоду выглядел величественно и невозмутимо; огляделась, и буквально сразу приметила мерцание живого пламени невдалеке: к боковой стене храма увитый плющом притулился крохотный домик, дверца была приоткрыта, - не долго думая она юркнула внутрь.
Внутри оказалось тепло и уютно, пахло воском, красками, какими-то строительными смесями, деревом, вкусно потрескивал дровами маленький очаг в углу. Практически все небольшое пространство комнатки занимала старая, видавшая виды мебель: узкий топчан, укрытый пледом, стол, стул, тумбочка, да стеллаж с книгами.
- Как странно... И нет никого.
Она стянула через голову мокрое платье, повесила на спинку стула, скинула тапочки, в одних трусиках и сорочке став сразу же, как будто меньше и невесомей. Пляске огненных саламандр вторили тени на стенах, завывание ветра и шорох капель нагоняли сон. Она замерла, и вдруг закружилась в плавных изгибах танца, удивительно, как не задевая ничего вокруг. Виток, еще виток, еще и еще, и также внезапно, как начала, застыла, плюхнулась на топчан, принялась с интересом рассматривать лежащие на столе вещи: ключи, ржавые механизмы, непонятные инструменты, бронзовые и фарфоровые статуэтки - настоящий рабочий беспорядок. Среди всего, только чуть наособицу, покоилось и то, что привлекло ее особо... Старое овальное зеркало в резной дубовой раме. Узор рамы изображал пронзенные солнечными лучами тучи, словно драконов вздетых на копья. Само же стекло кто-то аккуратно собрал из осколков, не хватало лишь одного, самого крупного, в серединке, форма его могла бы напомнить гостье след чьих-то ножек, но она, обняв колени и уткнувшись в них носом, уже крепко спала.
Ей снилась все та же комната, все тот же топчан, на котором сморил ее сон, все так же перед ней на столе лежало разбитое зеркало, только теперь она точно знала, что вовсе это никакое и не зеркало, а маленький, но самый всамделишный щит. Возле очага на полу сидел горько плачущий мальчик в блестящих серебряных латах, а у его ног позабытой игрушкой валялась острая пика. Ей снилось, как она вскакивает с теплого пледа, как выбегает на улицу в развивающейся на ветру сорочке. Как, стараясь не глядеть на разыгравшуюся над головой битву, под секущими плетьми ливня зачерпывает в ладошки воду в луже перед костелом. И как, примчавшись обратно, плещет этой самой водой на разбитую зеркальную поверхность.
Ее разбудили, пробившиеся с улицы сквозь щели, солнечные лучи, слышался щебет птиц. Давно погас огонь в очаге, она надела высохшее платье, тапочки, громко поблагодарила так и не показавшегося хозяина и, уже выскочив наружу, припомнила, что за время сна что-то изменилось в приютившей ее комнате, а точнее чего-то стало не хватать в беспорядке на столе. Но только чего?
День подходил к концу, а прозрачное небо сияло по-утреннему ясно и светло. Весело блестели свежие лужи, мокрые трава и листья. Она вышла из сада, оглянулась, желая еще раз посмотреть на устремленные вверх стрелы костела: с высокого витража ей приветливо улыбался юный рыцарь в серебряных латах.
- Удачи, - шепнула она и, помахав рукой, зашагала на поиски новых сказок.