«Глупый пИнгвин робко прячет»(с)… ты, напротив – достаешь.
Ты пропавший танькин мячик, но не тонешь, а плывешь.
В зонтике, по трубам, в додже, под навесом, над судом,
подешевле, подороже, засекречен, растаможен,
только финиш твой всё тот же. Та же каша. Тот же дом.
Открывай глаза и жмени подставляй под небеса,
брось травмировать колени и цыганить чудеса!
Ну, не стал ты пианистом… ну, не съездил далеко…
И баптистам и артистам, конформистам, эгоистам -
жизнь свежа, а смерть тениста…
Это знает каждый шко…
Раны солим мы по вкусу. Как тебе мои? Горчат?
Только силы отказаться нет от этого харча
или харча… поправимо… ударение… Удар
и опять неутомимо, прямиком в невозбранимо -
все вперёд!!!
А мимо… мимо…
Детский лепет, Божий дар
на весах всё не поделят - что из них потяжелей,
языки всё то же мелят, те же речи льют елей,
тот же грохот от фугаса… те же губы в тот же мел
и всё так же жаждут мяса… хрена, редьки, ананаса,
просто водки, просто кваса… кто на что учиться смел.
Причитаешь – тесно/пресно… холодно, прикрой чуть-чуть.
Суть в шнуровке. Это честно. Зашнуруйся - счастлив будь!
Сядь одетый в ванну… с книжкой, напусти воды по грудь,
вот тебе и будет - вспышка… что-то новое… интрижка…
или всё… труба и крышка…
В общем будет что-нибудь.
И поймать в себе не можешь, /а хотя уже пора/
ну, вот эту мысль, что гложет – «как-то всё это непра…»
по гусиной коже гонит холод маленьких гусей,
да и дела нет до дела… и деревья всё лысей…
Вот такая брат бодяга… а как выглядит покой?! -
«протыкается бумага незаконченной строкой…»
«дышит кто-то вечный в кране»… «кверху дном лежит ковчег»
«муха мёртвая в стакане»… «шесть полосок на экране»
«Ты сидишь одетый в ванне… и по грудь нападал снег»