Нет худсоветов. Кончились давно.
Я не застал их, но застал певцов я.
Имею с ними дело предавно.
Мой долг – убить как можно больше Цоев.
Поэтом был я. Только рифмовал
Не так, как надо первую и третью
И на-гора из сердца выдавал
Глагольных рифм на горе вам, эстетам.
Теперь чужие песни я пложу:
Грамзаписную мощь предоставляю
Тем, в ком талант на донце нахожу.
Его я личной правдой разбавляю.
Приходит прыщ, приносит мне альбом –
Вернее, то, что видит уж альбомом,
Двенадцать штук на видящемся том –
Все о любви… меж мужиком и бабой.
Нутро не глубже альта у прыща,
Смазливый гной… Не дам ему разлиться
По радиовещаниям! Страна
Пусть песнями о правде наводнится!
Приятель, загляни в большой словарь,
Вокабуляр души твоей наивен.
А хошь, для вдохновения ударь
Меня, слона, в крошащийся мой бивень.
Я слово «мамонт» в строчку не впихнул:
Не обтесалось… Ювелир, злорадствуй!
Но, впрочем, я на древность зря, как видно, посягнул.
Пока не пробил час, живу в пространстве.
Да я же, мнится мне, тебя моложе,
Хоть это нереально доказать:
Не скажешь ни по пузу, ни по роже,
А паспорт как-то пошло доставать.
Ну, видишь, я рифмовку переврал.
За что? Ведь и жену люблю, и деток…
Мной машинальный выстрадан астрал –
Но где-то он…
Я импотент и в строках, и вполне,
Но в этот странный миг моя бездарность
Таланта твоего стократ мощней –
И ей моя за это благодарность.