Движением рук светлячков-однодневок
Легко зажигая на сводах темницы,
Он страх наблюдал на испуганных лицах
Охраны, застывший как гипсовый слепок.
Он дни отмерял по шагам Командора
И ставил на стенах гранитных зарубки
Кусочком железа, царапая руки
До капелек крови о камни. Позором
Считалось в роду, - и он знал, что навеки
Отныне помечен, - остаться без крыльев.
Он был пред людьми совершенно бессилен,
За что заплатил, став рабом человека.
Из слёз он чистейшие делал алмазы,
Из капелек крови - рубины, агаты -
Из пота и голода вместе. Когда-то
Он жадность людскую клеймил, как заразу,
Но здесь, в километре от ультрамарина,
За горстку камней можно выпросить право
Раз в месяц затёкшие вправить суставы
И солнцу подставить клеймёную спину.
Но он отказался однажды от пищи,
И камни творить отказался однажды,
Под сердцем почувствовав острую жажду
Свободы. Так золото чувствует нищий.
Ни плЕти, ни пытки не дали эффекта:
Он стаял, как воск у источника света,
И вышел на волю под занавес лета,
И крылья обрёл за спиною (но это
Отдельная сказка). С тех пор Командора
Не видел никто. Говорили, однако,
Что в небе горели какие-то знаки.
Но их толкование вызвало споры.