Первый раз они встретились в самолете Белград—Москва. Просто сели рядом.
Ни он, ни она не заговорили бы первыми, это не в их правилах, и к тому же и он и она очень хотели спать; но им попалась очень неспокойная соседка: бывают такие культурные, но заебистые дамы бальзаковского возраста, которым интересно решительно все. Кто бы мог подумать, что такая дама может послужить проводником для будущего электричества.
Потом окажется, что и в Сербию (городок Новый Сад, Exit Festival) они попали во многом случайно: он — потому что в последний момент стало ясно, что не получается ехать в августе на венгерский Sziget, она — потому что выбрали Exit с подружками просто так, могли ведь и не выбрать.
Тогда они остались весьма прохладного мнения друг о друге. В сербском роуминге он ушел в огромный минус на мобильном, поэтому попросил у нее телефон позвонить, — больше попросить было, в общем-то, не у кого. Так осталась тонкая нить связи между ними.
Молча доехав на экспрессе из Шереметьево до Савеловского вокзала, они разошлись в разные стороны, быстро позабыв о случайных попутчиках.
Он был весьма удивлен, получив от нее SMS спустя примерно месяц. Да, — тонкая нить сработала: она узнала его номер. Ничего такого — просто встретиться, поболтать, выпить пива: он работал, она находилась в экзистенциальном ужасе от происходящего, а точнее, не происходящего с ней. Ничего такого — и эта встреча не оставила никаких следов после себя, через три дня он уезжал прочь из Москвы на две недели, но когда вернулся — понял, что уже не может ей не позвонить.
Был сентябрьский пасмурный день, в саду Эрмитаж играли прекрасные Amorphous Androgynous (Future Sound Of London), — когда они встретились еще раз, и когда он позволил себе обнять ее.
Шли недели и месяцы; он боролся с болезнью и работал, она менялась, экзистенциальный ужас от бесконечной тоски бытия потихоньку отступал. Они шлялись по концертам и тусовкам; курили, болтали ночи напролет и слушали The Swans и Alice In Chains, иногда ночуя у него дома.
Проблема была только в том, что они оказались уже достаточно взрослыми, чтобы быстро устать от таких отношений (подобное было разы и у него и у нее), поэтому они остались просто друзьями.
Был декабрь, когда и перед ним, и перед ней встала в полный рост проблема крыши над головой: в квартире, которую он снимал, хозяйка решила делать ремонт, и он жил там фактически на осадном положении, переехав, в конце концов, на время к друзьям; она же не хотела дальше жить с родителями.
Возможно, они никогда бы не стали жить вместе, и уж точно не стали бы жить вместе в однокомнатной квартире, ибо каждый — личность; но из-за кризисных сокращений его знакомые вынуждены были съехать из двушки в одном из спальных районов Москвы, — так они оказались вдвоем в холодной пустой квартире: когда он приехал на такси с ночного рейса Калининград—Москва ближе к концу январских праздников, сонная, она вышла из своей комнаты встречать его. Всего за месяц они смогли превратить эту квартиру в место, где можно просто жить. Просто жить.