Его лицо не тронули морщины,
Лишь чуть заметны складочки висят
Здоровый и упитанный мужчина,
Хотя ему давно за шестьдесят.
Себя повсюду чувствует «как дома»,
Всегда при нас, куда мы не попрем
Он где-то был инструктором райкома,
А может быть вторым секретарем.
Его не манит бодрый шум прибоя
И зелень гор ему «до фонаря»
Повсюду носит книжицу с собою
Все в ней строчИт, о чем заговорят.
Он в спорах резок и категоричен,
Весь мир – в два цвета, больше не дано,
И кто ему не мил, несимпатичен,
Кто б ни был он – «подонок» все равно.
Однажды, в разговоре между нами
Писателя, из самых первых лиц,
Он обозвал последними словами
Хоть не прочел и двух его страниц.
И знаю я, ему поныне снится
«Отец народов», что велел ему
Искать врагов по селам и станицам,
За колосок свозить на Колыму.
И рад бы он вернуть те годы снова
Чтоб вновь ему и власть, и ордена,
И против чтоб опять никто ни слова…
Но хватит! Уж заплачена цена.
Стране довольно к пропасти катиться
И время, и народ теперь иной
И нечего подслушивать и злиться,
И суетиться с книжкой записной!
1990.