А если уйти от острых углов с кусками моего мяса -
в их вены -
наркотиком взрывоопасным,
везувиями несогласия с миром, загромождённым острыми углами
построения каждым личного уюта,
превращая их в купола духовной жажды,
что однажды -
с лучшими сынами,
дочерьми цивилизации -
во временах и странах,
дух мой, ненавидящий, обыденным обжитые
рукотворные ниши, -
судорогами Ницше,
чехлом на голове Достоевского,
подворачиваньем катаевских брючин Мандельштамом,
моим "вышаком", карцерами и "крытым" -
свела.
Перевёрнутое презрительным пинком умозрения
единоличного рая при жизни - корыто -
морская стихия,
космическая сфера -
на этом -
не одна поэзия,
не одного,
вселенски мыслящего поэта -
духовным простором для всех -
расцвела...
В кругосветные, вневременные перекочёвки -
по артериям зарешёченным стекло-металло-бетоновым парадизом
круизов для избранных -
уходит строка,
нервно-верная умению мастерства -
взрывать опирающиеся на решётки, капризы,
жиром лоснящегося естества,
чьи права заканчиваются, известным заранее, сюрпризом -
над которым вырастает, даже через мрамор и золото - трава -
которой прорастая заранее,
дух небесно-реального братства выживания во времени - именем,
говорящим всем неравнодушным в равнодушных отчизнах:
"Брат!
Сестра!" -
упраздняет ниши,
телами обжитого умирания.
Меня не интересует "сегодня" -
согласившееся на мёртвое "вчера".
Живыми аортами выживаю в слове,
вросшем в пространство тьмы, прореженной световыми губами,
мчащимися через игнорирование и злословье -
в целокупную радость -
не пОнятого -
топора...