Чашка кофе, стихи, сигарета,
разговоры, в стаканах вино –
как-то близко мне было все это,
а теперь все осело на дно.
Беспризорный, угрюмый, сиротский,
с этим вечно украинским «шо».
Мне в толпе отзывался И.Бродский,
в сердце мне А.Григорьев зашёл.
Я записывал справа налево
не слова, а рождения слов
и с надеждой забрасывал невод
в зазеркалье кинжальных углов.
Слово мертвое, слово живое,
между ними – потоки воды…
В листопадовом, зрячем конвое
захлебнувшийся ветром кадык.