ПИСЬМО ЕЙ
Дорогая моя, к сожалению, грустные наши новости.
Оказалось, на Северном полюсе нет гладиолусов.
Обходил чудаков, содержащих здесь парники.
И нашел только розы да васильки,
И еще пару крокусов, но ты ненавидишь крокусы,
Потому присылаю розы. Сортов таких
Кажется, нету нигде больше на глобусе.
Надо мною смеются тут все старики
Из моей экспедиции. Спрашивают, что в космосе
Делал бы я, окажись без цветов вообще.
Я отвечаю, смеясь: «Из папье-маше
Сделал бы миллион стройных гладиолусов,
Или же столько, на сколько хватило б ловкости».
Такой вот, моя дорогая, расклад вещей...
А ты мне пиши: эти строчечки от руки,
Любимой руки,
Несравнимы ни с чем на свете,
Они меня греют, как длинная шерсть - йетти,
Пиши, дорогая, не то умру от тоски.
Люблю тебя. С днем рожденья, четвертый кит,
Держащий мою вселенную,
Моя Герда.
К апрелю приеду.
Прости меня за цветы.
Твой верный…
ПИСЬМО ЕМУ
Написать бы тебе письмо, милый друг,
Положить в конверт,
Но вот только боюсь: почтальон по дороге ведь,
Невоспитанный и без принципов,
Открывает мои письма и,
Утолив свое любопытство,
Заворачивает в них обед.
…Милый друг. Я пишу осколками
По стене.
День придет, и под кожей обоев вот этой комнаты
Обнаружишь письмо от меня (может быть, покойницы),
И прочтешь. Ведь прочтешь?
Подтверди, успокой меня.
Я танцую на цыпочках и не могу опомниться,
Я дрожу, хоть давно и переболела гриппом.
Нынче тени особенно рослые, выросли. Глянь, как выросли!
Нынче мыши серей, незаметней. Не раздавить бы.
Я не знаю, мой друг, что со мной
И какой таинственной
Неизвестной больна болезнью.
Я слышу музыку.
Пальцы мерзнут так сильно, что сложно вынести.
(Как же вынести?!)
Словно мокрые варежки жалят меня укусами
После снежной игры на морозе в далеком детстве.
Я дрожу. Это верно, от сырости. Да, от сырости.
Здесь так сыро, что на одежде заметна плесень.
…Ты не плачь, милый друг,
Я и так нос давно повесила,
Что не вместе мы (даже поместьями не соседствуем).
Ты не плачь, лучше спой-ка мне песню
Смешную, детскую
О лошадке, которая вместо яблок – в персики,
И о маленькой хрюшке, ушедшей в большой балет,
О семье крупной моли, снимавшей себе мольберт
У художника, дав задаток ему за месяц…
Спой, любимый мой, где бы ты ни был, спой мне,
Через мили услышу тебя, стану спокойней…
…
Милый друг, я не помню, как долго с тобой не виделась,
Я хотела бы с календаря эту пропасть вырезать,
Но в таком «решете» будет сложно, наверно, вычислить,
Ту счастливую дату, когда-то, когда ты, родной, единственный,
В дверь позвонишь.
Я открою – и в щелку высунусь,
И увижу тебя за букетом из гладиолусов,
И начнутся опять в нашей жизни цветные полосы…
Но дождемся ли?...
Знаешь, сегодня в восемь мне
Срочной почтой прислал кто-то ящик с большими розами…
Знаешь, даже записку читать из гордости
Не взяла. Розы – это не гладиолусы,
Значит, не от тебя, милый друг. Вот и всё.
Вот
и
всё.