Осень звенит по оконным лужам, хлещет дождём навзрыд.
Кто-то устал и совсем простужен в доме на Бейкер Стрит -
с грустью глядит на осколки лета, ложечкой плещет чай,
сядет и встанет и мнёт газету, будто бы невзначай.
Что-то сломалось и ждёт починки весь гарантийный срок,
спят многоточия - слов личинки, мыслями между строк.
Пальцы шершавят потёртый глобус, трогая гладь воды,
редкие звёзды сквозь тучи, злобясь бельмами чёрных дыр,
в вихрях галактик плетут спирали - знаки вселенских рун -
эти узоры не раз сгорали в прах до обрыва струн.
Осень глядит пожелтелым глазом, машет сухим листом.
Месяц за месяцем, раз за разом, словно прыгун с шестом,
всякий стремится взлететь повыше, ближе к своей звезде,
только вот осень его не слышит. Осень сейчас везде.
С неба струятся потоки света, льётся с небес вода,
с совестью чистой уходит лето, кажется, навсегда.
Будто навек угасают чувства, словно весь мир устал,
вновь громоздится осенний бруствер - зимнего льда металл.
Плавится свет на горячем блюдце, Таймс желтизной пестрит -
это над осенью так смеются в доме на Бейкер Стрит.
Кто-то дымит пожелтевшей трубкой, молча смотря в окно -
кажется вновь безнадёжно хрупким времени волокно.
Осень во взглядах, в улыбках, жестах, осень в разрезах глаз,
кто-то опять не находит места, сердцем об осень бьясь,
ждёт целый век своего трамвая, ждёт его каждый миг,
так гениален и узнаваем в листьях осенних книг.