Струя

   Некий поэт, сочинитель или, скажем так: автор, широкой публике доселе неизвестный, хотя, кое-где, кое-кем уже как бы отмеченный, однажды вывел любопытную закономерность. Сидя долгими вечерами за компьютером и вымучивая, выжимая из себя, будто из почти порожнего тюбика нечто тонко романтичное труднорифмуемое, но, измотав в клочья свою музу, убеждался в бесполезности потуг. Получалась сплошная кислятина, а если что послаще, то аж в глотке першило и нуждалось в пропихивании внутрь 40-процентным спиртовым раствором или в полоскании им же.

   Герой наш отправлялся спать, справедливо полагая, что утро вечера му… короче, Вы сами знаете.
   Однако стоило ему приклонить распухшую от рифм голову, как тотчас же возникали в ней сами собой строки изящные, дерзкие и остроумные. Хотя и не на ту тему, которую наш поэт перед сном многократно пытался изнасиловать.

   Не единожды засыпал наш герой с твёрдым решением завтра же с раннего утречка, может даже до туалета, сесть и увековечить, чем и прославиться, чтобы знали! Ведь строки, что вертелись буквально на кончике языка поздним вечером – прелесть что такое! Тексты так и играли драгоценными каменьями остроумия и жемчугом глубокомыслия, рифма же и вовсе будто бы рождалась прежде строк.
   Однако, к великому своему огорчению и досаде, утром он не только напрочь забывал эти изумительные вчерашние строки, но и вообще вспоминал о своих планах на раннее утро, ближе к вечеру. Тема же не вспоминалась вовсе, лишь намерение, и то очень не явное.
   Однажды это удивительное явление музы последних предсонных мгновений полубодрствования повторилось, и герой наш, превозмогая сонливость, усталость и лень, нечеловеческим усилием воли вырвал себя из тёплой постельки и швырнул к столу.

   Компьютер тупил, зависал, словом вёл свою коварную, саботажную линию, но сочинитель был твёрд - писать нетленку вручную он не любил, посему отправился творческим, решительным шагом на кухню за таблеткой от давления. Таблетки с какого-то бодуна и по забытой уже причине хранились в холодильнике. Достав розовый кругляшок, герой наш начал было закрывать дверцу в эту прирученную кухонную зиму, но тут ему глянулся жёлто-шоколадный бочок нового, ещё не отведанного им немецкого йогурта и сочинитель… позволил себя уговорить. Ложку он доставал уже с недовольным видом занятого человека, которого отвлекают, так их перееэтак, все, кому не лень, да ладно уж…

   Компьютер с божьей помощью, наконец, загрузился, и римская единичка курсора смиренно ожидала высочайших творческих указаний. Лишь синий, перечёркнутый по диагонали прямоугольничек деликатно помигивал, намекая о поступившей почте.
   Вообще-то отвлекаться он был не намерен, но, во-первых, левая рука всё равно ещё была занята йогуртом, правая же демократично делила пальцы между мышкой и ложечкой, но письмо ведь могло бы быть и из редакции!!!
 
   Пришлось открыть.
   Спам конечно же, всего лишь спам, хотя предложение по поводу мобильника было любопытным, но прочь, прочь с дороги, мелочи жизни! Строки готовы, строки витают в воздухе! Маэстро изящно занёс руки над клавиатурой и… вновь опустил их на свои не измождённые ляжки. Строк не было…

   Конечно, для очистки совести он посидел ещё некоторое время пред мерцающей белизной, но так ничего и не родил. Проклиная тупой компьютер, спам, йогурт и даже холодильник, автор отошёл ко сну.
   Втирая голову в подушку, он пожаловался уже не кому-то абстрактному, а конкретно музе: «что ж ты за жмотина такая?! Ни строки, ни слова!!!
   И будто в ответ ему, в мозгу вспыхнул фрагмент строки, три слова: «…под ним струя…»
   
   -Какая ещё струя?! – вскинулся сочинитель, судорожно, с не шуточным испугом ощупывая простыню. Но та была сухой, пахла утюгом и импортным мылом, что хранилась в бельевом ящике для чистого духа, и автор успокоился.
   Нет, то была НЕ ЕГО струя.