За солью я зашла вчера к соседке,
А у неё заплаканы глаза.
И, вроде, забегают часто детки,
И все здоровы.... От чего слеза?
Я пробовала в душу к нёй стучаться,
Она молчала, а потом навзрыд:
«Обида есть. Но надо ль обижаться?
Только себя во всём могу винить!»
И, нехотя, стесняясь, рассказала,
Что нынче к ней сыночек заходил.
Она его обедом угощала …,
Больна была, но встать хватило сил.
«Гостинца приготовила детишкам,
Давно уже не видела внучат,
Купила как-то курточки мальчишкам …,
К ним не добраться, знать, судьба – скучать.
Когда всё к сыну в сумку собирала,
Заметила продукты там, на дне
Шматок здоровый сыра увидала...
Не предложил кусочка даже мне.
И намекала, как бы, мол, хотелось,
Но денег нет... позволить не могу...
Обидно было, но душе стерпелось,
А вот теперь «белугою реву».
До сыра нет мне никакого дЕла …
Не ем и не люблю его совсем.
Я сына только испытать хотела,
А он не дал, смолчал, хоть думал - ем».
«Не плачьте! Успокойтесь, баба Вера!
Обида Ваша мне вполне ясна,
Понятно, сыр служил здесь для примера,
Сын не подумал – в том его вина».
Налили чай и улеглись волненья,
И бабьи разговоры за столом,
Что нынче носят, и рецепт варенья,
Да просто болтовня о том, о сём.
А ночью долгой бедная старушка
Всё вспоминала с сыном разговор.
Сырой от слёз была её подушка,
Его поступок стал себе в укор.
Она всю жизнь детей добру учила
И горько, что, доживши до седин,
В бездушии ребёнка уличила.
Рыдала мать, что «не подумал» сын.