Я сижу в заточеньи, бесславный и слабый,
Как могу я писать о возвышенных тайнах?..
Мне решетка сменила с друзьями общенье,
Мне баланда вменила собой исцеленье.
Небеса все в ребристо-размеченной сетке,
И душа, как и тело закована в клетке,
Звезды горько о прошлом за сеткой блестят,
Зори жарко и вязко о боли кричат.
Страшный образ смертельный всплывает в виденьи,
Леденящими иглами будит меня.
Дерзкий повод мне стал для души заточеньем,
И разбуженный льдом, я горю от огня…
Феерверки и балы, прогулки и вальсы…
Седина на висках, время сыплет сквозь пальцы.
Я не думал, что так я окончу свой путь,
Но теперь сделал главное – я вникнул в суть:
Здесь редеет здоровье зажеванной пленкой,
Плесень стен, как обои собралась каемкой,
И душевную гниль не развеять никак…
Тру ладони, сижу и рыдаю, дурак.