Колесный пароход на Волге,
Всплакнув, протяжно загудел.
Ему до Камы путь недолгий
Потом он будет не у дел.
Он помнит первых пассажиров
И первый рейс свой в Астрахань.
Купцов, лоснящихся от жира,
С их астматическим дыханьем .
Его каюты сохранили
Духов парижских аромат,
Рекой шампанское там лилось
Под изощрённый русcкий мат.
Всегда ухожен и подкрашен,
До блеска вычищена медь.
Из ресторанов кроме нашей,
Доставят Вам любую снедь
Служил он долго и успешно,
Хозяин просто обожал.
Да вот, в гражданскую поспешно,
Все бросив в Турцию бежал.
Какая жизнь была прекрасной!
Потом пошел он по рукам.
Два дня у белых, день у красных,
И плач медсестер по утрам
Затем в тридцатых писарь тихий
Совал везде свой длинный нос.
А по ночам, в каюте лихо,
Строчил свой подленький донос.
А в Сталинградскую он смело
Борта под пули подставлял.
И, маневрируя, умело
На фронт припасы доставлял.
Убрали трап потом отчалив,
Словно рыдая, дал гудок.
Он безутешен и печален,
Маршрут его проложен в док