ничего из того, что было,
он не помнит, ну хоть убей.
память вроде бы не остыла:
это он не спешит за ней
и не греет, прижавшись, фото
всеми линиями лица;
чаще ходит смотреть полотна
в залы времени года дворца.
он считает, что век не прожит –
он уверен, что прожита жизнь.
много, мало ли – подытожит
то не он – свидетельства лист.
«Зимний» – это ему под финиш
дар от времени и пустот.
раньше мимо бежишь – не видишь
ни дворцовых, ни прочих высот.
лишь теперь красота вызывает
удивление, равное детству.
если счет с нуля – проживает
года два всего по соседству
с этой набережной и рекой,
что такие дарует волны
сердцу…и два года неполных
всех забывший живет со мной.
каково это – быть под финиш
даром времени и утрат:
будь хоть жарче всех, а остынешь,
зябкой дрожью сползешь в закат.
да, я – солнце ему, но тризну
тоже не обделяет светило.
я устала. может, капризна?
может, просто не подфартило…
быть два года у смертного ложа
и два года делить его
с тем, кто жил, – не одно и то же,
всяк ответит…спросить у кого?
я по набережной дворцовой
каждый вечер иду с прошеньем:
«Зимний, вы разрешите оковы
снять, мне больше к лицу украшенья.
да, опорой быть – то заслуга,
греть в объятьях – души красота.
но…жена, иль любовь, иль подруга?
я не та, и не та, и не та:
так, последний светящийся лучик»…
Зимний – только вопрос на вопрос:
«так уж сильно тебя это мучит,
что тебя принимают всерьез?
не как функцию – как мирозданье,
как основу всего волшебства,
что есть в мире; как книжки листанье,
смысла нить, что впервые с листа
удалось ухватить…да, он скоро…
умирают всегда до конца.
вместо им позабытого сора
заберет образ твой и дворца».