Страдивари шизофрении виражирует доброкачественным
-поражением разума в ракообразные нарды;
-выражением на пострадавших от ужаса кадрах.
* * *
Жировые складки обоев свисают с прожорливых стен, обелиск потолка убаюкал созвездие сонмища мух.
Пол.
6 удушливых граней гениальности комнаты пыток. Все песенки дышат на ладан несвежими звуками грязных этюдов.
Из окна открывается крышка шкатулки с драгоценными видами на ювелирную улицу, на инкрустацию звёзд.
Я сижу из спины за пером, за каллиграфическим Ф расплескавшейся лимфы из чашечки слова «фарфор».
Виртуозный узор аневризмы безумным резцом гравирует пустой иероглиф на мозге.
Трахея подавлена чаем, словесным туманом, раскатистым Р.
Селезёнка похожа на слизней.
Визжание трубки выходит под хлюпы жуков, передавленных летом за малое.
Милые ливни распоротой печени струями с бритвы Оккама. Простуда. Всего-то.
Вес роста теней упокоился под кипарисами.
Крысы.
Крысы. Навязчивый смысл теряется, словно не зная ответа, в лесу переломанных мыслей.
Чёртова дюжина дёсен оранжевых фей пересушена вместе с бельём на балконе.
Там спит бестиарий курительных символов вместе со мной. Иногда.
В барабанных курантах Плутарх возвещает с Плутона о плётке и прянике, о платоническом страхе страданий.
Карманный Аид заведён на 13.
Есть время поспать.
* * *
Крошево бюста Господнего сыплется через трахею песочных часов саранчой.
–…мне с веранды видней, не мешай, Парацельс, философию с серой. Этот вид за стеклом.
* * *
Этот вид был утерян.
* * *
Вид сверху ветх.
Благоухание вечнозелёной блевоты и созерцание боли в затылке.
Полупустая природа пурпурно-гранёной бутылки со льдом.
И снова блевота.
На круги своя.
* * *
Хочу задыхать изумрудными жабрами в речке абсента, вести разговоры под ручку, нести ахинею в кармашке.
В словах, доведённых до ручки, кончается слово «чернил».
Слова, всё слова и навязчивый смысл.
По утрам просыпается между сплетённых интригами пальцев.
Пыльца самородного сна опадает исписанным листиком с дерева Лба.
Я, исчезая с лица многоликой Земли, из глазницы небес и со сгорбленной спинки бездонного кресла…
безумно умиротворён безобразными…
* * *
Последние виды забыты.