Она молчит. Уста её сковало...
ни пластырь, ни кошмарный вязкий сон,
ни близость ароматов сеновала,
ни скрип кровати, точно в унисон,
ни сердце под удавкой валерьяны,
и даже ни бутылка, или две...
(в любой семье, увы, ни без изъяна)
Уста молчат, как дырка в голове,
бессмысленным чернеющим квадратом
поруганных теней и перспектив -
для общества великая утрата.
Она молчит неведомый мотив,
румянец щёки выпуклые хлещет
от фальши недовыстраданных нот.
Не любит она краденые вещи,
но всё же их полощет, как енот,
стирая все условные границы
и знаки с погрустневшей бересты.
Нельзя так безупречно сохраниться,
сжигая надоевшие мосты,
и ей легко, и что бы ни сказали -
молчание - начало всех начал.
Ругались неразумные хазары -
базар их в одночасье подкачал.
Молчу и я, чтоб звук не тряс устои,
чтоб ей спалось спокойно, как и встарь.
Волны продольной действие простое
вибрирует на кончике хвоста,
вальсируют сферические кони
в пространстве многомерной пустоты,
и ты в двояковыпуклой иконе,
ни больше и ни меньше - просто ты!
Молчишь? Молчи! По хамски, в век трамвая,
изранив взор своей родной сестры.
Такая геометрия кривая -
у совести все катеты остры...