Элегия
Как в лунной дымке вечерней прохладой
Идёшь освещённой желанием властным.
С плоти вянущим нардом спадают
Сумерки, чары во взгляде прекрасном.
Несёшь на устах непорочность печалью,
Грусть чистоты в дионисовой чаше.
Бесплодное чрево паукообразно
Прячет монашеское одеянье.
Цветом пикантных тебе поцелуев
Тканые розы всё ж были бы краше.
Держишь в руке достояньем моточек
Спутанных мыслей глухим заблужденьем,
Вечно в которых душа пребывает,
Где согревают её сновиденья.
И твоя склонность к детскому сердцу
В зрелище жутком, что в комнате воздух
Над колыбелью завис неподвижно
И не вплести в синеву песни звёздной.
Ты бы в свой мир снизошла как Серера
С колосом спелым в знак пробужденья,
Если б любовь твоё тронула тело
И из груди как у девы Марии
Для новой жизни твоим вожделеньем
Пробились бы в счастье два млечных истока.
Твой цвет увядает тебе оскорбленьем,
Никто твоих бедер огня не коснётся,
Волос не коснутся твоих ни чьи пальцы,
Чтоб ощутить в ласке мягкий твой локон
И перебрать нежно струнами арфы.
О, таинство женского дивного поля
С чистым медовым дыханием даром
Венеры с наброшенной шалью манильской
Терпкость вкусившей вина и гитары.
О, лебедь смуглый! Чьё озеро дремлет
В саэте лотосов тихой волною,
С пеною белых гвоздик в дуновенье
При слабом взмахе крыла над водою.
Никто не создаст тебе благ, андалузка,
Перед крестом для тебя небом звёздным.
Ты виноградной лозой в поцелуях
Тихой ночи в мрачной заводи слёзной.
И появляется тень под глазами
И тёмных волос серебро омрачает
И грудь тает винным благоуханием,
Гибкость спины твоей боль источает.
И обжигает тебя материнство!
Гвоздями печальный покров приколочен
Мантией звёздной глубокого неба,
Сердце в надежде и грустные очи.
Ты отражённый пример Андалузии,
Где в тишине умножая страдания,
Женщины веером страсть охлаждают
Под кружевной пелериной в мечтании.
Кровь, подступившая к горлу укором,
Их белизну затмевает в волненье
Красным оттенком и ясные взоры
Стыд наполняет в их сладком плененье.
Бредёшь ты в тумане невинною девой
Как нежная Клара, Инее, как Бланка.
Тебе бы под звуки тимпана плясать бы
Среди виноградника свежей вакханкой.
Жизни твоей неудачу скрывает
Застенчивость глаз, в заточенье убогом
Сквозь мутность стекла в отчуждении смотришь,
Как по улочке провинциальной
Движутся люди, и слушаешь звуки
Дождя, в его погружаясь паденье
На старые камни и звон погребальный
Ты слышишь с тревогой в своём отдаленье.
С большим пристрастием слушаешь ветер,
Он не споёт для тебя серенады,
Не ублажит слух твой страстным желаньем
И не направит души мягкость взгляда
Туда где борется стойкое сердце
Возлюблено болью и вечной досадой!
Тело твоё в направленье к могиле
Движется с тьмой безупречной к венчанью.
Утренней песней земля вскоре пустит
Из глаз две гвоздики зорёю печальной.
Из лона груди ослепительно-снежные
Розы, ещё не настало то время,
Когда звездою душа вознесётся,
Звёзды другие затмив светлой грустью,
Струны перебирая страданий.