Был декабрь,мороз стоял под тридцать.
Шёл военный сорок третий год.
Сквозь огонь пехоте не пробиться,
На высотке укреплённый ДОТ.
Бросили "штрафбат" под пули "фрицев",
Сзади офицер на штурм ведёт.
Ни одной улыбки нет на лицах,
В спины с пулемётом целый взвод.
Захлебнулась первая атака,
Перед ДОТом цепью залегли.
Где-то громыхала канонада,
А в снегу дубели "штрафники".
Дали им сигнальную ракету:
-Что лежите,сволочи,вперёд!
Но в сугробах шевеленья нету.
Старшина придвинул пулемёт.
На пригорке кто-то встрепенулся,
К окулярам офицер приник
И от злости чуть не поперхнулся,
Раздевался на снегу "штрафник".
Он ушанку за сугроб забросил,
Бескозырку лихо натянул,
Снял шинель, отчаянный матросик,
И один на вражий ДОТ шагнул.
Якоря на ленточках сверкнули,
Встал и крикнул:"По борту мороз!"
Тут же тельник разорвали пули
И упал в колючий снег матрос.
Но поднялись как стена "штрафные",
Матерясь промёрзшими губами,
Алой кровью преступленья смыли,
Даже те, что и не совершали.
Вдалеке от голубого моря.
Мне не ведомо в каких краях.
В безымянном, чистом, русском поле,
В снег вмерзали ленты в якорях.
P.S.
А где-то в сибирской глубинке ,
Вдова обезумев от горя ,
Смотрела потёртые снимки -
В них муж и далёкое море .