Мой смешной Президент! Наше дело — почти труба. Наши пушки покрылись вонючим змеиным воском. Наши лучшие люди сгоняют прицел со лба и скрипят обожженным на солнцепеке мозгом. В кокаиновых джунглях их разума бродит ложь, вырываясь наружу всплесками ржавой мысли, и на эту свору не нужен ни Буш, ни нож, их глаза потухли, а подпрограммы скисли.
У твоих советников соки текут из глаз: насосались, милые, вкусных подземных соков. Они пишут тысячи правильных скучных фраз, ни в одной из которых не видно большого прока. Твои руки чисты, и рубашка бела, как снег, а еще интернетах ты постить умеешь блоги, тебя терпят в домах твоих европейских коллег и плебеи целуют во время визитов ноги. Ты немного нелеп — со своей большой головой, ты весьма образован, и ростом — почти как Ленин. Иногда возникает сомненье, что ты живой, а не рендер, как это придумал еще Пелевин.
Ты пришел ненадолго (тебя сюда водрузил незаметный премьер с манерами дзюдоиста), но такое чувство, что в этой вашей грязи даже наносекунда не сможет остаться чистой. Недвусмысленный дятел в больших кремлевских часах отбивает time твоего недлинного срока. Ты, наверно, решил, что метод живого пса побеждает львов. Как любитель старого рока, ты бы должен помнить, что каждый, открывший рот, неизбежно сотрется в пыль молодой шпаною. А такая штука из мифов, как «твой народ», просто так, от скуки, почти никогда не ноет.
Погляди-ка вниз — у страны не осталось дна, в этот слив текут, ускоряясь, гнилые реки, но она ведь еще не в морге, твоя страна, и по ней еще ходят какие-то человеки. Генералы пляшут канкан посреди болот, утешаясь тем, что плясать не придется долго, потому что каждый из них по утру умрет, уповая на то, что останется чувство долга у солдат, что, конечно же, всех спасут. Но солдаты давненько стали ненужным шлаком. Погляди, мин херц, что шевелится там, внизу, погляди на людей, стоящих привычным раком.
К вертикали власти прилипло столько дерьма, что его не содрать пресловутой ядрёной бомбой. И когда начнется веселая кутерьма, ты надеешься спрятаться в хитрые катакомбы, но поверь, мон шер, в катакомбах не будет мест, и свинья, на которую ты положил с прибором, обнаружит тебя и не думая долго, съест, сколь бы ты не смотрел на нее изумленным взором. И твоя история кончится в тот же миг, фиолетовой вспышкой на фоне смердящих трупов. Над китайской землей разнесется последний крик. Поворачивать время будет довольно глупо.
Мой смешной Президент! У трубы — лишь один конец, ровно тот же конец, что у этой нелепой сказки. Мономах оставил всего лишь один венец, на твое чело он не лезет без щедрой смазки. Но поскольку ты есть и пока занимаешь трон, и поскольку толика времени сохранилась, — прекрати (хотя бы для вида) считать ворон. И кончай паясничать, батюшка, сделай милость.