. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Настоящий шушпанчик никогда не знает, где его можно не найти.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . (ЧГ)
Шушпанчик к старости стал страаашно дальнозорким,
но перед носом – ничего в упор не видел.
Сидел он как-то на поросшей дроком горке
почти что голым, – то есть, в натуральном виде, –
и занимался изучением берёзы,
растущей где-то далеко, у кромки леса.
Вдруг с неба манна полилась – дождём белёсым...
(Шушпанчик съел не больше собственного веса.)
В другой раз – он мечтал о чём-то эфемерном
(как три секунды необузданного секса)
и, несмотря на неказистые размеры,
напоминал своим достоинством T-Rex'а,
когда – внезапно – мирный сон его был прерван
недолговечным атмосферным катаклизмом.
Шушпанчик плюнул на расстроенные нервы –
и сразу спрятался под валуном осклизлым.
Однажды осенью, гуляя по пространству,
черты которого терялись в перспективах,
плоды адептов овощного пуританства
он обнаружил – в виде луковиц фиктивных.
"Нельзя позволить оккупантам распускаться!"
(тюльпаны – крайне агрессивны патамушта.)
Шушпанчик съел их – не без толики злорадства,
поскольку толика была ему не чужда.