…о том, что уровень командора войны ле Ста был вполне сопоставим с возможностями высших боевых магов Чуди, в Зелёном Доме, разумеется, не знали. В определённый момент Богдан должен был пробить защиту последнего оплота людов изнутри и принять на себя мощнейший поток магической энергии. Выброс такого количества энергии гарантировал смерть всех окружающих…
Именно в этот момент командор встретился взглядом с пронзительными ярко-зелёными очами королевы Всеславы. Повелительница Зелёного Дома была ошеломлена, напугана, но, тем не менее, она, гордо выпрямившись, осталась около трона, с ненавистью глядя на чуда.
– Бесчестный трус!
И Богдан понял, что это не просто конец. Это – позор. Он понял, что в случае такой победы его имя будут произносить с презрением и отвращением даже в Ордене. Он останется в памяти не героем, но предателем. Трусливым лжецом, нанёсшим удар исподтишка.
Королева не пыталась его убить. Она просто стояла около трона, и Богдан понял, что не в силах выполнить свою миссию. Цена оказалась слишком высокой.
А может, та часть его души, которая хотела жить, просто нашла оправдание...
В. Панов, Командор войны
Предки дали тебе только громкое имя и честь,
А всех прочих высот ты добился трудом и напором:
Не использовал кровные связи, знакомства и лесть –
И по истому праву достойного стал командором.
Ты учил других верить, что Орден превыше всего
И что лучшая гибель – во славу Великого Дома,
Но не смог утвердить в этой мысли себя самого
И позволил противникам Чуди избегнуть разгрома.
Ты ведь знал, на что шёл, но был собран, уверен и смел,
Приравняв свою жизнь к жизням лидеров вражьего клана,
Только сердцем своим до конца воспринять не сумел
Всё коварство и чёрную низость подобного плана.
Ты шагнул в эту грязь, но в неё не ударил лицом,
И последним решеньем избег роли отданной пешки,
Сохранив свою честь, в глазах братьев прослыл подлецом,
И навлёк на себя их презрение, гнев и насмешки.
Пусть никто не решится открыто об этом сказать,
Опасаясь дуэли в ответ на своё оскорбленье,
Но они до сих пор даже в мыслях не смеют признать,
Что тот страшный приказ – уже сам по себе преступленье!
Ни один не изведал тот выбор, что был тебе дан,
Ни один не был бомбой, прикрытой посланием мира…
А, не зная деталей, как можно ценить этот план
И брезгливо смотреть на того, кто сберёг честь мундира?
Ты же, в первую очередь, доброе имя спасал:
Без него сама жизнь для тебя потеряла б значенье –
Ведь незыблемость чести с отцовской наукой впитал,
Ещё прадед и дед заложили о ней представленье.
В трудный миг ты сумел устоять и остаться собой,
И бесчестный поступок не лёг в твою душу позором.
Но…
Признай, командор, что почти проиграл этот бой
И спасён был бесчестьем, сверкнувшим за вражеским взором...