Если что-нибудь и осталось,
то вечерняя маета,
трёхсерийные сны и алость
парусов, уходящих вдаль.
Два часа до зимы по горным
ускользающим виражам
раз в году. И немного порно
в выражениях для куража.
...............
Вечер зыбкий вскрывает дачи.
Мне тринадцать. Как все, - Фома.
«Покатились глаза собачьи»
(Понимаю не от ума)
В трёхсерийные сны и жалость
Мотыльковую без свечей.
Как немного ещё осталось
быть ничьей.
Двадцать три. Это муж. Он мачо.
Кто-то пяткою бьёт в живот
Изнутри. Значит будет мальчик,
Если бабка опять не врёт.
Крепкий, сильный малыш, воитель.
Глину в руки – иди, ваяй.
Дочь открыла глаза: родитель?
Я – твоя.
Тридцать три. Вышла в дамки. Словом,
На одежде у горла разрыв.
Не держала мужа подолом.
Зря. Возможно остался б жив.
Мама, как же он мог... Что с нами...
С двух сторон. Я молчу. Я скала.
Покатились глаза, как камни.
Вот теперь поняла.
Сорок. Просто и кругло в дате.
Мой ваятель, он же и муж,
Спит, отбросив тень, на кровати,
Большегуб, кареглаз, неуклюж.
Кто родился? Учитель грозный,
Журналист, полиглот... да не тот.
Удались мне, однако, розы
В этот год.
Если что-нибудь и осталось,
Всё моё, даже рыбий хвост.
Раздвоиться змеиным жалом,
Вглубь дышать, вширь смеяться, в рост.
Отмечать каждый день la vita
Неподвластным уму языком.
Я твоя, ты моя. Мы квиты.
Не при ком.