Радик поплыл раньше всех, я в седьмом по-собачьи.
мацал подружку как брат, ну а я по-другому.
первым в шеренге стоял, и смешил по-татарски,
словно на лыжах рожден, и не всем колею отдавал.
вот и поехал в "орленок" на черное море,
лучшим из вас - его мама, светясь, говорила,
и на "зарнице", в финале под верхней салдою,
в драке с балаковскими прибивал за троих.
жаль, что на трубном заводе в семнадцатом цехе
в классной бригаде недолго строгал заготовки -
семь штук за смену, при норме одна с половиной -
в техникум мамой по осени определен.
Радик мог кролем и брассом, умел баттерфляем.
все еще в школьной стене фотография слева.
что там потом - по отличнику, стипендиату
плакала кафедра, жег раскаленный диплом,
ждал камуфляж и, скорее, берет или каска,
пыльные скатки в секрете, смердящие скалы,
взвод, от души отлетающим в цинки баграма,
старой консервой в доске допевающий штык,
логово после Реки, молчаливая баба,
песнь акээма в ночи, что и младшая вздрогнет,
губы на сиське сожмет, а потом разревется.
раньше-то плавал как рыба, стреляет как бог,
что еще делать с двумя на губах не обсохло,
мять возле рынка, потеть в неустанные терки,
вспомнить, как пилишь металлом металл в заготовке,
в цехе, в котором в кроссовках гуляет братва,
и получилось бы: редкий кашмир под малину,
два шестисотых, разбитых в угаре с ****ями,
акции цеха, трофеи стрельбы на рыбалке,
пара квартир возле ВИЗа, другая жена,
срок, депутатский мандат и опять депутатство,
пара лежащих заводиков, орден, достаток,
третья с ногами, раздвинутыми в монте-карле,
и пацаны, всюду точно свои пацаны,
да не судьба... он заплыл после первого курса,
кто-то из тех, кем не стал, двинул сверху поленом
и дожидался, пока не пройдет пузырями
Радика самая первая жизнь по волне.