Сумерек дождливых шёпот, всхлипы,
вечер сладок, словно пахлава,
тонут в синеве старухи-липы,
меркнет их прохладная листва,
И настроен шорох неустанный
на небесной хляби камертон,
по карнизу – медленные гаммы,
будто пианиста клонит в сон.
Кроткого сиротства полновластье,
бережный пленительный уют,
из пустот вечернего ненастья
травы колыбельные встают.
Светом отзовётся уходящим
всё, о чём подумалось – «не впрок»,
и отложишь в долгий-долгий ящик
кружево из боли и тревог.