- Расскажи мне, что ты видела в замке на лазурной горе?
Мирной казалась та долина, окружённая горами. Мирной она не была никогда. А на недосягаемой высоте стоял замок. Никто уже не помнил – кем и для чего был он построен, что за его стенами.
Пришёл приказ – взять замок на горе.
- Задача простая, - вздохнул Викторыч, старший в нашем отряде, - значит, невыполнимая.
Ближе к вечеру над нашим отрядом перестали кружить вертолёты. Всё затихло. И осталась только Изумрудная долина. И гора. И замок на самой вершине.
Как и положено, ни формы, ни знаков отличий в отряде не было, только личные номера и приказ. На ту операцию ушли семь человек; самый старший Номер Первый – Викторыч, самая младшая – девушка репортёр, Четырнадцатая – Микки.
До горы шли добрую половину дня. Шли потому, что бегать здесь нельзя. Наверно, с гор мы казались кузнечиками в ярко-зелёной траве. Кузнечики под обстрелом. Стреляли с гор, не подпуская к замку никого.
Посвист пуль кругом, и кажется, что от вдоха до выдоха – сотни лет. И не успеть, не дотянуть, а надо, надо дотянуться до горы, до далёкого розовато-серого замка, что еле различим там, почти в облаках.
Падали под обстрелом, если хватало сил – ползли какое-то время, потом затихали. Оставшиеся шли вперёд. Викторыч не оборачивался, тянул и тянул отряд к подножию гор. Молчал, чувствуя, как мало ребят осталось и как много ещё надо пройти.
А рядом кто-то еле слышно напевал:
- Когда мы вернёмся...
Конечно, поёт Микки, уверенно держась справа от старшего. Шаг её лёгок, и, кажется, посвист пуль её не тревожит. Она почему-то знает, что дойдёт.
Так и вышло, что только Первый и Четырнадцатая дотянули до подножия гор. Стрелять перестали.
- Ну, давай наверх! - Викторыч неаккуратно, но крепко подтолкнул девушку наверх. Естественно, за какое место.
- А остальные?
- Нет остальных.
Первые метры – самые тяжёлые. Малахитовую зелень долины сменил мёртвый цвет камней. И под пальцами – сухое, тёмное крошево, лишь иногда из трещин змеятся рыже-ржавые растения, похожие на колючую проволоку. И ухватиться за них страшно – оставишь клочья кожи, рассечёшь ладони до мяса.
- Почему они не стреляют?
- Не видят. Они на соседней горке. Держись давай!
И снова – наверх, по уступам, по клыкастым бокам горы. Наверх, стиснув зубы, наверх. Очень быстро перестаёшь чувствовать что-либо. Только напряжение, только стук собственного сердца, отдающийся в ушах.
- Там площадка есть. Отдохнём. Метров через двадцать...
Распластались на маленькой площадке и пытались отдышаться. И всё не могли.
- Вы знаете эти горы? – курилка вытащила сигарету.
- Да. Потому и вызвался с вами. Только дальше – труднее. Выдержишь?
- Надо.
- Тогда слушай. Поднимемся ещё метров на тридцать вместе. А дальше – решим. Я не узнаю именно этот склон. Кажется, ошиблись мы с высадкой. Всё-таки тридцать лет прошло.
И опять – карабкаться по склону, по чёрным и серым камням. И каждый метр – всё труднее.
Микки одолела очередной выступ и услышала свист. Тенькнуло над головой, осыпало крошкой. Рядом ещё и ещё.
- Чтоб им растак-разэдак! – донёсся снизу голос Викторыча. – Увидели. Снимут.
И некуда укрыться – на скале, как на ладони.
На следующей площадке места едва хватило на двоих. А дальше вверх уходила вертикальная стена. И уцепиться было не за что.
- Всё, Микки. Ошиблись мы. Здесь пути нет. Возвращаемся. Давай белую ракету.
Девушка привалилась к стене. Глаза от усталости сами закрылись: «Ошиблись...ошиблись...»
Под пальцы легло что-то гладкое и холодное.
- Первый, откуда здесь это? – Микки протянула старшему отполированный камешек. Тонкие молочные прожилки на небесно-голубом, ровный скол по краю.
- Это лазурит. – Первый и сам удивился.
- Что?
- Камень лазурит. Только в этих горах он встречается такого чистого и яркого цвета. Из-за него и горы прозвали Лазурными.
Микки подняла голову. По гладкой стене над ними едва виднелась цепочка крюков.
- А что там за крючья?
- И не думай даже! Мозгов не соберёшь!
- Я попробую. Оставайтесь здесь!
Микки распласталась по стене. Чиркали по стене свистуны-пули, но ни одна не задела. От крюка до крюка – едва хватало сил дотянуться. Железяки предательски качались под пальцами. Видимо, альпинисты, оставившие их, проходили здесь очень давно – задолго до Десятилетней войны. Почему-то вспомнились рассказы Визбора. Эх, перечитать бы!
И вдруг мягко закружилась голова – стена кончилась. Микки соскользнула на другую сторону. Это была стена замка... Замаскированная под скалу – стена.
Огляделась – лестницы, мостики, переходы, воздушно-лёгкая мраморная вязь – вот из чего состоял замок. Кружево, увитое лозами винограда. Точёное, воздушно-лёгкое и невесомое каменное кружево.
«Откуда здесь виноград? Слишком высоко для него!» - подумала девушка. И скользнула дальше.
Пора подавать сигнал. Микки выпустила две ракеты в небо и улыбнулась:
- Викторыч, потерпи! Задача выполнена.
Скоро за ними прилетят. А пока – осмотреться.
Замок пуст. Только чуть слышно вызванивают гроздья винограда: молочно-белые и хрустально-алые капли на лапах. Еле уловимая, давно забытая мелодия то наплывает, то откатывает, мягко и бережно касаясь слуха – в полном безветрии.
И что-то знакомое – словно тебя окликают по имени – звало в этой виноградной музыке, манило за собой.
Микки шла по лестницам и мостам, а мелодия звала и звала за собой.
Обманка – всё обманка – не боевыми башнями высился над Изумрудной долиной замок. Не для войны соткали неведомые зодчие кружево лестниц и переходов. Для того, быть может, чтобы жила здесь виноградная мелодия.
Микки прошла паутину мостов и лестниц и оказалась в самом сердце замка. Здесь было только одно восьмигранное строение из небесно-голубого камня, такого чистого и яркого, что казалось, будто кусочек неба опустился на ладонь замковой площади.
- Есть кто живой?
Ни звука. Виноградная мелодия смолкла. Тишина и давно забытый покой. Страх, посвист пуль, приказы – всё осталось за стеной и кружевом лесенок.
Микки осторожно приблизилась к строению. Вязь белых прожилок на лазурных стенах перетекала в слова иного языка. Улыбнувшись, Четырнадцатая вошла внутрь восьмигранника. С неба донёсся шум лопастей – каким далёким и чуждым показался этот звук. Приближался вертолёт.
- Что ты видела там, в замке? - спрашивали её потом. Но она не отвечала никому.
Викторыч в отчёте написал: «Замок на лазурной горе над Изумрудной долиной не является стратегически важным объектом. По данным, полученным в ходе операции, данное строение заброшено и не подлежит реконструкции.»
- Микки, что ты увидела там? – спросил её Jetem. Девушка тихо улыбнулась и протянула ему кусочек лазурита.
- Там, на Лазурной Горе стоит замок. В лабиринте лестниц растёт белый виноград, а в самом центре – восьмигранное строение, облицованное лазуритом. Я была там. Внутри – маленький фонтан из белого мрамора. Вода бежит по всем канальцам и трубам, вызванивает мелодию – от воды поет виноград. А на стенах вязь прожилок складывается в слова. Там написано о том, как в древние времена любая война заканчивалась у подножия этой горы, и вожди поднимались в замок – именно над фонтаном завершали они все свои споры и распри. Это не замок – это акведук. Точка принятия решения.