Над рекой окраины пугая, в старенькой избе среди могил. Заклинает баба, проклинает, напрягаясь из последних сил.
Падает заклятое присловье, жадные глаза во тьме горят. Чёрная свеча рыдает кровью, плачет на крыло нетопыря.
- Них-них запалам вада,
Эшехома лаваса шибада…
Формула страшна, как многоточье, с губ слетают жуткие слова. А в окно, зашторенное Ночью, жутко смотрит чья-то голова.
Рвёт пространство грозное заклятье, обмирает в страхе ветхий дом. «Дедушка» не дышит на полатях, лишь ворчит утробно животом.
- О Адонай, Иеве, Зебаот,
Я заклинаю бездною болот.
Залихорадь, пошли предвечный сон,
О, Ангхрион!
Руки-когти, бешенство сплетений, внемлет всё кощунственным словам. Вздрагивает грунт, и даже тени, в ужасе забились по углам.
Скоро утро, за окном светает, отступает Люцифера рать. Заклинает баба, заклинает, умоляя чью-то жизнь забрать.
- О, Мелюстатон! Мелюстатон! Кибела,
Многоликий демон, мать богов!
Заклинаю веткою омелы,
Отпусти Адрамелеха из оков…
Приди…. Подчинись…
Я называю имя жертвы (……….)