Часть 3. О, мановение! Скажи мне...

III


О, мановение! Скажи мне –
ты только весело скажи,
слегка подталкивая – ж и в о!
и, замирая, – не д ы ш и…

броди, не причиняя боли
подошвам, улицам, пескам…
и как настойчивый католик,
лаская взглядом облака,

не простирая рук как падре
перед танцующей толпой
и повторяй, и пой, и падай
в объятья тихого п о с т о й…

Но только музыка как мука,
ломая белые персты,
чуть вдохновительнее звука
не выудит из темноты!

И это странствие и счастье
водить вдвоем по вечерам
как за руку, как для причастья
еще не точное п о р а…

и не заламывая пальцев –
о! неразгаданное т ы –
вплетать как в призрачные пяльцы
свое внимание в мосты,

вплетать серебряный и медный,
звенящий, вздрагивающий звук…
. . . . . . .
…когда-то с бала на Тотлебен
в каютном, палубном… к тому ж
вплетали собственные легче
чем тени – в тесные…
тела –
в мундиры
словно темень речи
во фразу точную ввела…
. . . . . . .

…так вспоминая то, что не было
грешным, пагубным, т в о и м
ты повторяешь – только небом
теперь и можно напоить

мое дыхание и след мой
на чутком, чувственном песке –
ее и мой, и на Монетной
ее растает манекен,

и мы расстанемся как руки
протяжно, горько-горячо.

Не помышляя о разлуке,
мы только н р а в и м с я еще.

* * *