На каменной плите цыганка,
а всюду зелень, всюду сырость
она насмешливо сложила
в улыбку губы, а цыган
что погубил её девчонкой
от старости давно уж умер
а может быть от горя умер
(убив, он сильно горевал).
Но здесь был высокоголосый
хор женщин в длинных одеяниях
и страха не было, и память
кустом акации цвела,
она кругом всё оплетала
и образовывала заросли
мешался дождик, растворяясь
в воде, что скапливалась в ямках.
И влага пропитала землю,
тропинка узкая петляла,
с трудом меж прутьями ныряя
и сквозь густую сень порой
в прозрачной синеве мелькали
церковки местной крест и золото
его прощали здесь, и правда -
не место, чтобы помнить счёты.
Оградки, камни, запустение,
случайный кто-то смотрит волком
(поди узнай что взгляд тот значит,
ещё - не ровен час - убьют )
с камней спокойно смотрит прошлое,
нездешнее и незнакомое
и солнца луч пронзает кладбище
цветут деревья как в раю.
Как бесполезны подношения,
как невозможны изменения,
как лицемерны всевозможные
стенания, но крут маршрут...
невидимые птицы сложные
выводят в глубине рулады,
часы становятся, на карте
нет места этого, но прочее
всё остальное было ложью,
скользнув по крашеной ограде,
садится в рощу солнца круг.