Я вас веду в пустынные селенья.
Я вас веду сквозь вековечный стон.
Я вас веду к усопшим поколеньям.
Мой правдой зодчий высшей вдохновлён:
Верховной властью - силою творящей,
Любовью,знаньем был я сотворён.
Я - скорбный дух,над бездною парящий,
Со всем,что вечно,ставший наравне.
Оставь надежды,всяк сюда входящий.
И,видя надпись эту в вышине,
Я вопросил учителя ответа:
"Сих тёмных слов значенье жутко мне."
Он прозорливо отвечал на это:
"Здесь хладнокровье нужно соблюдать.
Здесь страх не должен подавать совета.
Пришли туда мы,где не тишь и гладь,
А зыбкий ворох жутких сновидений,
Где так нетрудно разум потерять."
И,длань подав мне,чтоб унять сомнений,
Он обратил ко мне свой светлый лик.
Тут мы вошли в таинственные сени.
Оттуда гулкий доносился крик,
И плач,и вздохи - и стенаний ропот,
Так что,издрогнув,я в слезах поник.
ЯзЫки все - наречья диким скопом
Во тьме плескались,сея смутный страх,
Рук шевеленье,ног невидных топот.
Всё,в гул единый слившись,точно прах,
Во мгле взметнувшись ввысь необозримо,
Неслось,кружась,безустально в веках.
И молвил я с тоской необоримой:
"Чьи крики это,что со всех сторон
Летят сюда,незнамо кем гонимы?"
И мне Вергилий:"Горестный то стон
Смятенных душ,что на Земле не знали
Добра и Зла неписаный закон.
Дурные тут же ангелы витали,
Не со Всевышним бывшие,хотя
Во всём,колеблясь,меру соблюдали,
Которых Небо свергло,не терпя,
Но их и Ад в свой стан не принимает,
Дабы не грызлись,спесь уж не тая."
Тогда я:"Вождь!но что их так терзает
И ни на миг покоя не даёт?"
И он:"Ответ здесь краткий подобает.
Их Смерть к себе никак не призовёт,
И жизнь земная - невтерпёж до крика.
Кто муки столь ужасные снесёт?
Кто на Земле их вспомнит уж - безлико
Земные дни их в сумраке прошли.
Взор отврати от них - и вдаль взгляни-ка."
Окрест взглянув - узрел я стяг вдали,
Крутящийся,как будто злая сила
Его стремилась вывалять в пыли.
Толпа людей за стягом путь стремила.
Их было тьмы - и верилось с трудом -
Неужто Смерть столь многих истребила.
Иных признав,я лицезрел в одном
Того,увы! - кто от стези высокой
Отрёкся в малодушии своём.
И разумел я,как,томясь без срока,
Здесь те страдают,коих не берёт
Ни бог к себе - ни супостат жестокий.
На вид был жалок скорбный тот народ,
И наг бежал,кусаемый слепнями.
Кружили осы тут же хоровод.
С слезами кровь текла с их лиц струями,
И тут же черви мерзкие её
Глотали,в клуб свиваясь под ногами.
Но в этот миг внимание моё
Воды близ привлекло скопленье люда.
"Скажи,Учитель,мнение своё.
Кто это там - и гонит их откуда,
Тесня всё ближе к сумрачным волнам?..
Понять того не в силах мой рассудок..."
Ответ мне был:"То ты увидишь сам,
Когда достигнешь вскоре Ахерона,
Свой шаг к его приблизя берегам."
Взгляд долу опустив свой пристыжённый,
Докучным быть боясь,так дале шёл всё я,
И вот уж мы у некрутого склона.
Плывёт нам встречу шустрая ладья.
На ней старик,поросший сединою,
Руками машет,горестно вопя:
"О! горе вам,что встретились со мною!
Отчалить вам сегодня предстоит
К всевечной тьме - и холоду,и зною.
А ты уйди - здесь неуместен вид
Души живой средь мёртвых сих окраин" -
Нахмурясь,так паромщик говорит.
"Тебе бы должно в этом мрачном крае
Челнок сподобный поскорей найти,
Когда достигнуть пристани желаешь."
Тут вождь ему:"Харон,свой гнев уйми!
Того желают там,где воле властной
Подвластно всё.И речи брось свои."
Застыл в гримасе лик того ужасный,
И лишь вокруг недвижимых очей
ВилсЯ,мерцая,пламень медно-красный.
Тем делом души умерших людей
Словам вождя с унынием внимали,
Скрипя зубами - сумерек бледней.
И всё проклятья богу посылали,
Хуля весь род людской - и вслед за тем
И тех,кто их в любви земной зачали.
И с тяжким плачем двинулись затем
К реке,чьи волны тех лишь взор познает,
Не усмирит которых бог ничем.
Харон меж тем всех грешников сзывает,
Вращая взор,что уголья в золе,
Веслом тех бья,кто всё не поспевает.
Подобно листьям,что,в осенней мгле,
Холодный вихрь,взъярясь,с дерев срывает,
Их устилая густо по земле,
Адама семя брег заполоняет,
Что стая птиц,которую влекут
Полёт свой снизить,в сети загоняя.
И вот над тёмной пропастью плывут,
И,не успев окончить переправы,
Зрят - плыть за ними уж иные ждут.
"Взирай!" - учитель молвил величавый.
"Здесь тени всех,во гнев кто бога ввёл,
Те,кто посмертной не достойны славы.
Всяк минуть реку б за блаженство счёл,
Столь усмирённый правосудьем бога,
Так,что и страх в порыв уж перешёл.
Иная душам чистым есть дорога,
Но и Харона должен ты понять,
Когда тебе он отвечал столь строго."
Умолк Вергилий. Тут же с шумом гладь
Заколебалась,лик свой искажая.
Мне до сих пор то жутко вспоминать.
И всколыхнулась глубина земная -
Достиг небес её,казалось,стон -
Багровым светом вкруг всё озаряя.
Тут пал я оземь - погружённый в сон.