Задёргнув шторы век, на город ночь ложится,
Подмяв под грудь мосты и плечи фонарей,
Лишь ветер бьёт в окно израненою птицей,
И слышен стон шагов за мною у дверей!
А воздух, как живой - густой и ненасытный,
Впивается в грудки, вбивает в глотку снег,
Глотаешь целиком и кашляешь до сыпи,
Нахрапом рвёшь узду и замедляешь бег!
Протянутый стакан - дай бог, чтоб не в последний,
Солёный самогон - наверно со слезой,
Стекает по губам и льётся на передник,
Впадая в устье вен весеннею лозой!
Расправив тюль ресниц, рассвет толкает город,
Смыкая пасть мостов и фитили лампад,
Рисует на стекле зари кровавый ворот,
Играя бликом льда на острие лопат!