Дуб печальный с опавшими листьями
Крепкотелый безмолвно стоит,
Свои тайные мудрые истины
Молчаливо извечно хранит.
Он зимой укрывается пледом,
Тот пушистый, как вата, лежит,
И листвою кудрявится летом,
Ненаглядной красой дорожит.
Но и в эту холодную осень,
Когда он - как с открытой душой,
Как бы мы горячо ни попросим,
Не раскроет секрет свой большой.
Перед ним грозовые столетья
Пронеслись, словно стая ворон.
Слышал он, как звучат в лихолетье
Бойкий смех и пронзительный стон.
Приглушал ямщиков крик у яра
И признанья возлюбленных лиц,
Слушал он с благородным гусаром
Стройный хор благородных девиц.
Слышал он, как оркестр на гуляньях
Исполнял плавный вальс и фокстрот,
Но впервые узнал на свиданьях
Столько глупых и мерзких острот.
Как и встарь, воробьиные орды
Шебуршат, как всегда, налегке,
Но все чаще «Тойоты» и «Форды»
Гонят их, прошурша вдалеке.
Там, где ночью светильники тусклые
Освещали соседний дубок,
Незнакомые «новые русские»
Освящали торговый ларёк.
Протянул кто-то линию провода,
Чтоб на дубе динамик трубил,
И при этом без всякого повода
Сук, как руку, ему отрубил.
Что б ему на беду ни увиделось -
Недовольно поводит плечом.
Как бы сердце его ни обиделось -
Всё, как-будто ему нипочём.
Всё, как будто звучит убедительно:
Возмущаясь, как зол человек,
Удивляясь, угрюмо и бдительно
Изучает он нынешний век.
Знает точно, что ложно, что истинно,
Для себя сам законы творит.
Свои тайные мудрые истины
Молчаливо извечно хранит.
© Валерий Филиппов
Октябрь-ноябрь 1996 года