Ты со мной терпелива, если ты не надежда, а смерть:
Посылала три дня, чтоб успеть мне собраться в дорогу.
В ожидании чуда устала на жизнь я смотреть
И, заложницей став, не смогла домолчаться до Бога.
Мне- шестнадцать. Я узнала, что это так много,
Среди сотен детей, не пришедших в свой класс выпускной.
Кто-то выбрал мне место в том зале спиною к порогу,
Там опорой- провал, зато стану кому-то стеной.
Ты была милосердна: даровала такую опору -
Скольким не было места ни привстать, ни присесть, ни ступить.
И должны были мы свое сердце закрыть на запоры.
Чтоб спастись - не смотреть, не жалеть, не любить.
Чем могла я помочь? Замереть без движенья и вздоха,
От движений моих - боль приникшим ко мне и другим,
У плеча тает жизнью и бредит спасением кроха,-
Я теряю надежду, но знаю- и это простим.
Ищет место в аду, как спасенье, мужчина ослепший,
Из пробитых глазниц льется кровь- пить хотел боевик-.
Он мишенью идет, и, на ощупь на угол набредши,
Опуститься хотел, но отпрянул на окрик и крик.
Я боюсь его крови, как все, но страшнее, чем кровь- равнодушье,
Даже если оно от дыхания смерти идет.
На коленях своих дам приют от слепого бездушья,
И закрою глаза, потому что здесь зрячесть убьет.
Это чей-то отец, чей-то папа, а здесь он - заложник.
Наклонюсь над бедой и слезой его кровь оботру.
Это смерть - или жизнь?- безрассудный, жестокий художник,
Исповедует мир на бездушье и верность добру.
Ты была терпелива, если и вправду - была,
Если дни ожиданья дарила невольница-смерть,
То, что жизнь отнимала, все равно сохранить я смогла,
Чтоб с надгробья на жизнь, как на маму, с любовью смотреть