***

Двести двадцать! Нет, не вольт - ударов в минуту. Сердце стучит. сердце колотится. Оно настаивает на своей правоте. Оно зовёт наружу - в тот мрак, который ждёт тебя на улице, и одновременно в тот рай, в котором я имею полную власть. Я известен в этом городе. У меня по всем правилам и законам нашего высшего общества собственная охрана, огромный особняк в пригороде, и полный гараж диковинных автомобилей. Но я не только мистер Известность. Любой, кто скажет, что знает меня хорошо, соврёт вдвойне. Порой, когда множественная прислуга думает что я отдыхаю у себя в одной из спален дома я ухожу через старый подвальный ход далеко за пределы моего гигантского, давящего своей монументальностью строения. Я переодеваюсь в простецкий костюм – о небо, как слепы люди!, - увидев на улице бедно одетого бродягу они никогда не заметят в чертах его лица схожести с кем-либо из нынешнего бомонда – и ухожу в Город. Я слежу за Городом, а город следит за мной. У меня стучит сердце, у него, в его недрах стучат колёса поездов метро. Я дышу – город выбрасывает в небо столбы пара и дыма из труб. Я смотрю – город следит огоньками камер наблюдения. Город тоже живёт. И он живёт жизнью необъяснимой, неподвластной нам. Город это огромный монстр, которого создали мы сами, создали, чтобы стать его заложниками….   В размышлениях я почти незаметно попадаю в самое сердце Города – на его центральную Площадь. Именно с этой площади начинается история города, и вместе с этим - история порабощения его жителей. Пока Город мал – он как ручной зверёк – дикий, но слабый. Он протестует, он собирает в себя страшные болезни, он приманивает крыс, пытаясь изжить людей, но он ещё слаб, ещё молод… А люди этого не понимают – они строят город, расширяют его, копают метро, ставят заводы, сами загоняя себя в мышеловку. Я вспоминаю, что за свои неполные сорок лет было два или три серьёзных бунта Города. Мой Город уже силён. Во славу Его силы уже трудится и проживает уже более десятка миллионов людей. Многие из них уже не в силах покинуть Город. И Город высасывает их жизни, обдувая удушливым воздухом с фабрик, заводов, разрушая вентиляционные шахты домов и метро, обрушая здания с тысячами людей внутри. Люди не чувствует безнадёжности своей ситуации и продолжают жить, от случая к случаю вспоминая, что стоило бы выехать куда-нибудь за Город и отдохнуть там от удушливого   смрада улиц. Но Город хитёр – он простирает свои щупальца в природу, захватывая и обволакивая своим смертельным покрывалом всё новые и новые прежде светлые посёлки. И мой особняк уже стоит под тенью грозно возвышающихся небоскрёбов. Бороться с Городом бесполезно – он уже слишком велик. Недалёк тот час, когда город похоронит всех людей под обломками, задушит пылью, отравит газом, утопит в водах канализации… Времени отведено мало. Я знаю это. Я чувствую как   город поднимает пыль. С каждым днём дышать всё труднее. Город заполняет людей воспоминаниями, люди окунаются в них, как в ванну и, забывшись, бредут вглубь Города, а Город отравляет их. И я скоро перестану сопротивляться, я скоро стану очередной жертвой Города. Я знаю, что во всех Городах происходит то же самое что и в моём. Но изменить мы ничего не можем., мы сами построили себе склепы и мавзолеи, называемые домами, сами заперли себя в них, сами себя похоронили. Моё сопротивление, доселе нерушимое, дало трещину…. И трещина растёт, ширится, от неё идёт тонкая паутина других трещин… Я ДОЖИВАЮ эту жизнь. Город дарует мне ещё неделю-две, прежде чем   смять и уничтожить любую память обо мне. Но пока что мне стоит улыбаться и мило махать рукой в объективы телекамер, ловя на себе взгляды высоких охранников. И ждать заветной фразы заведующего каким-нибудь очередным открытием   торгового центра или спортивного комплекса: -Ваше слово, господин МЭР!