Узнаю этот почерк, глумящийся над чистотой
бумаги, чья жизнь была без него пустой.
Узнаю эту рифму, свисающую со строки, -
единственное неживое, вешающееся от тоски.
Как фамильную ступку, в которой слова толку,
узнаю этот ритм по стёршемуся ярлыку.
По привычке в уме обкатывать, как свою,
эту пресную мысль безрадостно узнаю,
что её, на бумаге доведённую до конца,
никакой рукой, как морщину, уже не смахнуть с лица.