Храм стоит у пруда, а вокруг ни светелки, ни тына,
Почернела вода, над крестами кружит воронье,
Словно сирая дочь преклонила колени осина,
Не замолит никак родовое проклятье свое.
Запустенье и тлен, заколочены лики святые,
Колокольня мертва, вещий колокол тих-безъязык,
То тоскливо, то зло смотрят в душу оконья слепые,
Да из изгоем из леса заходит столетний старик.
Приобнимет осину, что дочь, слезы черные станут листвою,
Заскрипит, ковыляя, ногой деревянной до каменных стен,
Припадет до камней, стародавность припомнит душою
И вздохнет с горькой грустью, убого вставая с колен.