В старом доме за низким порогом
тёмные ступени ведут вниз.
Там в подвале - притон,
насквозь провонявший прокисшим вином и тухлятиной.
Меж стен из кирпича, похожего на сырое мясо,
в меднозелёных потёках плесени,
в надрезанной репе торчит свеча,
бросая неверный свет на трёх верзил –
то ли разбойников, то ли ландскнехтов.
Двое при свете свечи сидят за столом
на грубо сколоченных лавках, друг против друга;
в кафтанах из кожи,
мерцая нашитыми бляхами лат.
У каждого на боку охотничий нож и рапира.
На головах лихо заломлены шляпы
с петушиными перьями.
Оба злые, взъерошенные –
чернявый и рыжий,
С глазами, налитыми кровью.
Они держат в руках засаленые карты,
отхлёбывая время от времени пиво из оловянных кружек,
и наполняя их из медного жбана.
Игроки то смотрят в карты,
то из подо лба друг на друга.
За спиною рыжего, скрытый его тенью,
.укутавшись в плащ, сидит третий верзила
и украдкой пальцами подаёт чернявому знаки.
Молчанье, все в напряженье.
Пахнет ссорой, дракой, железом и кровью…
… А за порогом над ними, по лесенке, наверху,
в комнатушке убогой, в свете холодного дня,
тихий Барух Спиноза,
бескровный, как его Бог,
сидит, задумавшись, у окна
и стёклышки шлифует.