Кусаю ладонь, может сон?
Да нет, точно явь, дело гибло!
Безжалостен монстр Посейдон,
Уж лучше бы мачтой пришибло.
Три сотни... Завидую им,
Уже в мавзолее пучинном,
А мы ввосьмером здесь сидим,
На этом обломке недлинном.
Сейчас накроет, ясненько,
Соленою лавиной,
Девятый вал – нет более серьёзного!
Эх, был бы я участником
Любой другой картины,
Хотя бы сыном Иоанна Грозного!
Счастливый, удобный итог,
Завидую искренне Ване,
Мгновенно пробитый висок -
Нет лучшего на’ поле брани!
А жутко лишь со стороны,
Вздохнет обыватель-зевака:
- Страшней самого Сатаны
Четвёртый Иван был, однако!
На нас же без пристрастности,
Без шока, без печали
Посмотрит и сентиментальный гуманист.
Откуда взяться жалости?
Упущены детали,
Ведь Айвазовский никакой не портретист.
Один потерял разум друг,
Шесть прочих – в испуге смертельном...
Хочу к Льву Толстому за плуг,
И к соснам хочу корабельным!
А Гитлера пусть и трясёт,
Пусть стёбом считают картину -
От яда мгновенно умрёт,
Отсыпал бы что ль половину!
С княжною Таракановой
Родня мы по несчастью,
Но ей народ сочувствует, вникая в боль.
Понятно, что тут странного?
Обиженная властью.
Ну а стихия тоже что и алкоголь.
Акулу неплохо бы все ж,
Хоть малость конец б сократили,
Да где ее в бурю возьмешь?
Акулы активны при штиле.
Нырнуть камнем, но, черт возьми,
Проклятый инстинкт сохраненья!
Всегда, где не надо, с людьми,
Ужасные множит мгновенья!
Хвать, женщина ко мне впритык,
И неплохая внешне!
Долой тоску! Самовнушаю резко я,
Что раз пока еще мужик,
А гибель неизбежна,
То значит она будет королевская!
13. 02. 2006.