Пусть будет хвост длиннее тела
И два плюс три равно не десять
Liebe... liebe..... я, кажется, уже совсем позабыл что это такое....я всего лишь маленькое полуживотное. А мир... он так разнообразен и велик. И вечный дух стремится к свободе. Распростертые черные воды с мерцающими в них ночными огнями; обвитые каменным сном львы, выражающие своими огромными глазами и мощными пастями ужас и вечный упрек тем, кто однажды посмел их поработить; звезды, плещущиеся в этом глубоком небесном озере здесь и застывшие там, где речки, если глядеть с поднебесной высоты орлиного полета, узкими полосами стелятся между гор; и вот она - та гора, в вершины которой стремится дух, полный страданий.
Теперь я рядом и вижу - красная луна висит на ветке мироздания... мерклая любовь или сердце сдавленное в титановой груди? Если это сочный фрукт, то я заберусь на дерево, достану его и насыщусь им, потому что я вдруг впервые ужасно захотел испить сладкого. Но что если это нечто другое? Может быть поблизости кого-то уже убили? И этот красный знак лишь отвлекает внимание... Сверкнула сталь, кажется кто-то блуждает неподалеку, и от этого странная радость разливается по телу... Наверно судьба хочет чтобы этот затерявшийся совершил надо мной смертоубийственное деяние... Я осторожно ступаю дальше.
Вот она, та гора! На мне мягкая шерсть, но есть когти. Я взбираюсь к вершине. И взгляд устремлен к небу и я вижу как застывшие звезды вдруг начинают плескаться, задорно улыбаться, потом по-дикому веселиться...это мириады прекрасных гурий... и вокруг каждой из них образуются сиреневые водовороты. Сладострастный туман окутывает рассудок. Я ослабляю хватку и мне кажется, что я падаю туда, к этим сладостным гуриям, кажется, что верх это низ, но все наоборот и я вдруг прихожу к ясному осознанию, что лечу решительно в ту сторону откуда начинал свой путь к вершине. И мощным усилием наполовину усыпленной воли останавливаю свое падение, схватившись лапой за сук. И опять зверскими рывками карабкаюсь вверх, но уже не смотрю в небо...
Было время, когда я почти превратился в рысь, которая кидается на людей, а потом насытившись кровью, озираясь по сторонам, скрывается в глуши северного леса. Теперь все кроме оставшегося чувства одиночества изменилось. Теперь я смелый барс. И взобравшись на эту гору я испытаю еще неизвестный мне восторг и если после того останусь жив, то, скитаясь, продолжу свой путь вдоль великого хребта. И возможно вскоре увижу волны Каспия...