ветер. бабочками взлетают целлофановые палатки.
лезут голуби в складки юбки полинялой на тощей шпильке.
померанцевыми цветами пахнет нежно, тревожно, сладко
на зубах карамельной крупкой, на глазах – перелётной пылью…
прячу взгляд, невпопад чихаю, изучаю свои карманы,
за платочек измятый прячусь, заворачиваюсь в молчанье.
эти хаюшки, эти хаю… то ли маты, а то ли мантры,
ты становишься мужем, мальчик – на плече гамаюн печали.
этот город, такой знакомый, стал холодным, угрюмым, жестким.
расставаясь, взрослеют быстро. обретая, взамен – теряют.
подчиняясь чужим законам – убегающих в ночь подростков –
покидаешь родную пристань, прибиваясь к случайным стаям.
я ведь знаю, что будет. знаю. – ненавистный бессильный опыт
всех любивших когда-то женщин отрезвит предрассветной болью.
ты играешь, опять играешь – на извилистых тайных тропах,
не заметив обрыв, беспечно упиваешься новой ролью.
я одна на речном вокзале, слева поезд, а справа Волга.
и всего-то осталось - выбрать, как зовусь – Катериной, Анной?
незаметно прошёл экзамен – надо книги сложить на полку,
мимо библиотечной мымры не смогу пронести романа.
перерезан канат страховки, ты сорвёшься быстрее крика.
нам стареть не придется вместе, пеленая своё бессилье.
но видна, вопреки уловкам, на судебном листе - улика
чей-то вздорной нелепой мести, выстрел точечный: жили. были.