«…и смерть — приобретение»
(флп 1:21)
Непредсказуемый февраль —
гроза взыскующего юга,
воинственность башибузука
ему присуща, будто скука
повесе Пушкина. Рояль
в кустах — заведомо подвох…
К примеру: луч пирамидальный
лелеет кипарис ростральный,
агаву, эвкалипт и пальму,
разнежились и тис, и лох,
и море, что под солнцем зонт
лазорево-зелёно-синий;
показывает мама сыну
на гребне яхту, рядом псину,
мужчину и без верха Ford,
и множество других примет,
скорее родственных июню…
Изменчивы у альта струны,
как волны у портовой буны,
так — снова близится обед.
К чему на юге нужен снег?
Безделица утехи ради —
гляди заснеженные гряды
ландшафту глаз и шея рады!
Верней поймёт меня лишь грек,
да той же параллели след:
«О, этот Юг! О, эта Ницца!», —
за Тютчевым вздыхал возница
когда-то вёрст, считая лица…
С афиши выцветшей, Башмет,
сейчас вот также смотрит, альт,
сжимая мастера Тесто'ре…
Ах, сколько сочинских историй
припомнить может это море
и выщербленный им базальт!
Непредсказуемый февраль
брюзжит, как рябь, колено, выступ
и ход ведут геодезисты
пикетный влево пересвиста,
порою, вглядываясь в даль,
где луч лелеет кипарис
ничем не обещая бури…
И обречённость той Натуры
Творцу пора признать халтурой,
как худшую из небылиц.
(с)lastesh
3 марта–29 апреля 2009г.