Я вышел из триклиния.
Звенело небо синее.
Катил себе куда-то Тибр,
бродил по улицам поэт
и бормотал себе верлибр -
мол, то да сё, мол, жизни нет.
Гетерам встречным пел он Лазаря,
попутно проклиная Цезаря,
но про себя, по тихому.
И ничего от них ему
не надо было. В Колизее
опять галдели ротозеи.
Светило солнце. Пели птицы.
А мне хотелось удавиться.