Не узнал эту женщину сразу я,
Не уверен, узнаю ли впредь.
Кто ты, бестия зеленоглазая,
Импотенция? Белочка? Смерть?
Вспыхнул в памяти прошлого кашице
Уловимый едва-едва штрих,
Да, знаком был, любил ее кажется,
Малость более, чем остальных.
Крохи счастья поющим в терновнике,
Рвём традиции, топчем и жжём!
Бьют младенцев, по просьбам любовников,
Потаскухи в постели ножом.
Кто сказал, что дерьмо не целебное,
Что неодушевленный скелет?
Ну давай совершим непотребное,
Благоверной пока дома нет.
Ну припрячем червонцы, а мелочь как?
В сундуки или в мусор старьё?
Кто развратнее, б*ядь или девочка?
Смысл меняют слова, как бельё.
А, дождались, послышался скрип в сенцах,
Наблюдала должно быть в бинокль,
Не придумана ещё транскрипция,
Обозначить глухой бабий вопль.
Да не злись, эта телка бесполая,
Просто хочет переночевать,
И какая она к чёрту голая,
Раз такой родила её мать?
Ладно, выгоню, ежели хочешь так,
Или ткну под лопатку, решай!
Запихаю труп временно под верстак,
А наутро затащим в сарай.
Чуть присыпленными грунтом трупами,
Он набит с позапрошлой зимы,
Их и поодиночке, и группами
Убивали кинжалами мы.
Не раскрыли б менты преступления,
Разложеньем несёт по двору’,
Полагаю, что в марта течение
Надо будет предать их костру.
06. 12. 2007 г.