Я знаю, о чем ты мыслишь, я знаю во что ты веришь, и знаю как много правды сказать нам не удалось. И небо мгновенно стынет, а ты молчанием сверлишь, безжизненный и усталый, срывая на стенах злость. Брожу одна по квартире, выискивая пятый угол, оживая секунд на пятнадцать, когда мнится телефонный звонок. И словно мишенью в тире, не уклоняясь и без испуга, и кровью не растекаться, и болью - лишь между строк. Наверное, упустили, а может быть и не ждали, что выйдет не боком, а правдой, - и оставили все игрой. И как бы мы тут не выли, на чтобы теперь не жали, каких бы красивых партий не разыгрывали с судьбой. -
Мы видимо заигрались, мы увлеклись и забыли про правила, что негласно условились соблюдать. Без эмоций ведь собирались, но слишком друг в друга влились. И, огонь подливая в масло - пожара не избежать.
Но поскольку все что-то значит, хотя и должно не так бы, допустить, что один лишь пепел - ни в коем и не при каких. А задумывалось ведь иначе, безболезненно и без травли, ну пусть не совсем как наметим, но без скорых и болевых,
боевых смертельных ранений, без привязанностей и спазмов, с небольшими пусть потерями крови, но с возможностью выдох-вдох. А теперь не поддается леченью, вдруг слишком - и как-то разом - обессилена, гниешь, не стонешь. И молчишь - переизбыток слов.
А знаешь, весь этот вечер, врастающий в ночь бесшовно, проглатывает все отсрочки, оставляет мне лишь тупик. И как будто летишь по встречке, слишком ломано и бездомно, и спасительность каждой строчки заглушает охрипший крик. С каждым беззвучным всхлипом минутной бездумной стрелки бессмысленность и истертость ощущается все острей. Тебе кажется, что разбито ожиданье, осколок мелкий повредил твой уставший компас, и не знаешь куда теперь.
Слабо верится в то, что дальше будет выход, глубокий выдох, и вообще в это самое "дальше", и в извечное наше "вперед". Может, все лишь кажется фальшью, и все дело совсем не в играх, а отчего мы бежали раньше, может быть нас сейчас спасет. Я не знаю на сколько хватит, я не знаю, чего оно стоит, не уверена, что в этом упрямстве есть хотя бы какой-нибудь смысл. Все силы впустую растратив ты садишься у барной стойки, уменьшая свое пространство от "пошли вы" до просто "скис".
Мы сошли с привычного курса, мы не помним к чему стремились, мы не вместе, мы просто рядом, чтоб в любой момент разойтись. Это все же пожалуй не трусость, просто мы с тобой разучились доверяться и слишком рано выставили щитом эгоизм. Я жду, не иду навстречу, я твержу тебе "делай выбор", я почти не двигаюсь с места, я почти готова уйти. Если вдруг не будет ответа, если ты вдруг устал и выбыл, - без упреков и без протеста, удаление из игры.
Опасаясь нежданной точки, избегая привыкнуть, прижиться, чтоб потом не сыпалось небо, не отстраивать рухнувший мир; может быть будет просрочен сумрак этот, что фантомом ложится на придуманность наших недо-
/недо/скомканных /недо/крыл.
Но от ошибок устали слишком, после падений ломят суставы, может быть мы упустим что-то, но без крика и без истерик. Мы друг друга почти не слышим, мы молчим как всегда о главном, мы устали смертельно просто, только ждем, и совсем не верим.
***
И, наверное, если случится - переизбыток яда и горечи, и одиночеством переполнишься, и справится не останется сил, - среди ночи никто не примчится не помочь, не спасти, не вылечить. Без претензий, ни о какой помощи
Никто.
Никого.
Не просил.